Цитата дня:
Что происходит в ДНР

Meduza подготовила большой репортаж о жизни на Донбассе. ВОС публикует отрывок о том, как и через какие каналы Россия финансирует ДНР.

ДНР: свои курорты, свои телепередачи, но валюта — российская Что происходит в Донбассе. Большой репортаж «Медузы», Meduza

НКО из России: как деньги идут через границу

В Донецк и Луганск вместе с как бы нормальной жизнью возвращается и как бы нормальный бизнес. Предприниматели постепенно приспосабливаются к экономической блокаде.  

«Где есть блокада, есть и контрабанда. Идет она и на Украину, и в Россию, — объясняет владелец небольшого бизнеса Василий, который торгует как с Россией, так и с Украиной. — Плати 12 гривен за килограмм на блокпосту и вези сколько хочешь. Два года на этом вояки наживаются. Здесь [на стороне ДНР] стало сложнее давать на лапу на постах. А на Украине все берут. Представьте, целый мясокомбинат работает на контрабандном украинском мясе».

Бизнесмен Роман подтверждает: он спокойно отправляет грузы на Украину по железной дороге (ее, в отличие от автомобильных, не перекрыли, хотя несколько раз работа путей и останавливалась из-за бомбежек и забастовок). Точно так же, рассказывает он, туда идет уголь с предприятий Ахметова и шахт. «Они с нами воюют и покупают наш уголь. Вот вам и вся война», — заключает бизнесмен.

При этом между ДНР и ЛНР работает реальная таможня. Игорь из Енакиево, пытающийся возродить свой строительный бизнес, возмущается: «Представьте, чтобы отвезти товар в Луганск или привезти оттуда, мне его надо затаможить и растаможить, пройти две проверки. Власти пытаются со всего стрясти деньги! Дайте бизнесу подняться, отмените все налоги».

Донецкие бизнесмены с радостью переориентировались бы на Россию — но этому мешает ряд обстоятельств. Россия так и не признала самопровозглашенные республики, а банков, кроме собственных центробанков, в них нет.

Через ЦБ в Донецке и Луганске идут все социальные выплаты и зарплаты. Через них же люди платят за коммунальные услуги и перечисляют налоги. Бизнесмены открывают в этих банках счета и свободно переводят деньги внутри системы, то есть другим клиентам банка. Счет нужен и для того, чтобы получить разрешение на внешнюю экономическую деятельность. По рассказам бизнесменов, никто из них не держит все свои деньги в Центробанке, на этих счетах хранятся только средства, необходимые для оплаты заказов. Часть прибыли предприниматели обычно оставляют в банках на Украине и в России. 

Легальный путь «внешней» торговли ДНР и ЛНР идет через государство-посредник — Южную Осетию, признанную Россией и признавшую ДНР и ЛНР. Но этот способ долгий, забюрократизированный и неудобный. Более легкий предлагает реклама на улицах Донецка: «Импорт. Экспорт. НКО».

Схема устроена так, объясняет донецкий бизнесмен. Донецкая или луганская компания, чтобы торговать с Россией, должна оформить разрешение на внешнюю экономическую деятельность и открыть счет в Центробанке. У ее российских партнеров должен, в свою очередь, быть счет в «НКО в Ростове». Именно туда переводятся деньги со счетов в госбанках ДНР и ЛНР. 

В Донецке все уверены, что аббревиатура НКО расшифровывается как «некоммерческая организация». Называется эта «НКО», через которую идет торговля с Россией, «Центр международных расчетов». Основан «Центр» был действительно как НКО, но расшифровывается аббревиатура в данном случае как «небанковская кредитная организация» — такие компании могут выполнять отдельные банковские функции, но, например, не могут открывать вклады для физических лиц. «Центр международных расчетов» создали в Москве в 2015-м, а в апреле 2016-го он получил банковскую лицензию. 

Согласно данным Федеральной налоговой службы, единственный участник «Центра» — ЗАО «Форвард». Учредителем «Форварда», в свою очередь, значатся компании «РБК-ТВ» и «РБК-ТВ Москва», однако летом 2014 года холдинг РБК продал акции «Форварда» офшорной компании Gattico Holding Ltd., которой тогда владел. В декабре того же года Gattico Holding Ltd. выбыла из состава группы дочерних компаний РБК (пресс-секретарь РБК Егор Тимофеев подтвердил, что обе компании вышли из группы РБК во второй половине 2014 года «в рамках общей реструктуризации холдинга»).

Генеральным директором ЗАО «Форвард», согласно документам, с 1 апреля 2015 года является Вячеслав Мазурин. Он же неделей позже, 8 апреля, учредил «Центр международных расчетов» и стал председателем его совета директоров. По образованию Мазурин юрист, в 1981 году он закончил Высшую школу КГБ СССР имени Дзержинского; до того как возглавить «Форвард» и «Центр», Мазурин работал заместителем директора в крымской компании «Южный комфорт», отвечал за обеспечение безопасности компании.

Два других члена совета директоров ЦМР работали в Российском национальном коммерческом банке; там же трудилась половина членов правления компании. РНКБ — это один из главных банков, действующих в Крыму; «Медуза» подробно писала об этом в прошлом году. Изначально РНКБ принадлежал Банку Москвы, но после референдума о присоединении Крыма к России был продан из-за санкционных рисков. С января 2016 года банк стал государственным — теперь сто процентов его акций принадлежат Росимуществу.

Банковские отделения «Центра международных расчетов» находятся аккурат по границе непризнанных республик в России — в Новошахтинске, Гукове, Донецке (Ростовской области) и Таганроге. Центральный офис — в Москве. В Новошахтинском отделении, куда корреспондент «Медузы» позвонила, представившись предпринимателем из России, с вопросом, как возможны денежные операции с контрагентами из Донецка и Луганска, подтвердили, что для этого нужно открыть счет в их банке, на него деньги будут поступать из Центробанка ДНР. Этот же механизм с участием все того же «Центра международных расчетов» описали в ростовской фирме «Зеленый коридор», помогающей наладить торговлю между Россией и непризнанными республиками. При этом если человек или компания не хотят связываться с Донецком и Луганском напрямую, любой товар можно продать «Зеленому коридору», который потом оформит сделку с компанией в ДНР.

Как именно деньги перечисляются из центробанков непризнанных республик в российский банк, точно не ясно. На письменный запрос, отправленный «Медузой», «Центр международных расчетов» не ответил. В банке сказали, что запрос на рассмотрении и если руководство посчитает нужным, то свяжется с корреспондентом; до этого момента просили больше не звонить.

Российские эксперты, аудиторы и юристы предпочитают не комментировать эту тему — по крайней мере под собственными именами.

«Единственный вариант — это перевозка денег наличными, — рассказал „Медузе“ российский финансовый эксперт, пожелавший остаться неизвестным. — То есть если раньше бизнесмены сами перевозили кэш в чемоданах через границу, то теперь это, скорее всего, делается организованно и под охраной».

Это предположение высказывает и Марина Емельянцева, юрист бюро «Деловой фарватер». «Напрямую российский банк вряд ли откроет счет в ЦБ ДНР, но вот открывать счета предпринимателям из ДНР российские банки вполне могут, — рассуждает она. — Деньги же переводить с российских на донецкие счета и обратно получится только через наличность — получить в одном банке и отвезти в другой».

Судя по финансовому отчету «Центра международных расчетов», за восемь месяцев 2015 года активы компании, тогда еще представлявшей собой небанковскую кредитную организацию, составляли почти 11 миллиардов рублей. Аналитик сайта Bankir.Ru Александр Кудрявцев отмечает, что банк живет за счет межбанковских кредитов, но от кого именно — неизвестно. «Весь объем средств привлечен от банков-нерезидентов, однако конечных контрагентов банк в своей отчетности не раскрывает», — указывает эксперт.

По данным компании «Интерком-Аудит БКР», по итогам 2015 года, когда у «Центра международных расчетов» еще не было банковской лицензии, риск на одного заемщика (норматив Н6) у «Центра международных расчетов» составлял 227%. По правилам ЦБ, он не должен превышать десяти процентов — но это правило касается банков и не распространяется на небанковские кредитные организации. 

Цитата дня:
Как соцсети меняют наше общение

На Wonderzine вышла статья о том, как изменилось общение между людьми под влиянием стремительного роста и развития соцсетей. ВОС публикует отрывок.

Лайк в руку: Как соцсети меняют наше общение, Wonderzine

Многие социологи, антропологи, философы и этики пытаются понять, как тот же фейсбук влияет на наше общение и поведение, что изменилось и что же с этим делать дальше. Для этого даже есть отдельная дисциплина — цифровая социология, digital sociology. Для ученых уже не секрет, что соцсети — важнейшая часть коммуникации сегодня, поэтому они посвящают свою карьеру изучению тому, как ведут себя люди на 4chan или Reddit. Цифровая социология быстро набирает обороты — о ней можно даже почитать в одноименной книге. Если вкратце, то мир соцсетей очень похож на «обычный» — за одним только исключением: в нем все всегда на виду.

Чаще всего речь о соцсетях принято вести в слегка истеричном ключе «что же с нами стало»: раньше все было лучше. Общение прошлого, как и полагается ностальгическому взгляду на жизнь, окутано ореолом романтики, когда люди не опаздывали на встречи, звонили по телефону, а Эйприл выносила попить во двор. Можно пойти дальше: телефон все испортил, из-за него люди разучились писать, пора возродить эпистолярный жанр. Да что там, письмо — лишний способ избегать личного общения, лучше решать все вопросы лицом к лицу.

Продолжать эту безумную цепочку можно до полного абсурда, но понятно, что это лишь один, самый поверхностный взгляд на проблему. Прошлого не вернуть: наше общение, особенно за последний век с хвостиком, развивалось и трансформировалось так стремительно, что этот процесс невозможно остановить. Совсем как поезд на полном ходу, который изменил человеческие перемещения, путешествия и миграцию. Поезда романтики викторианской Англии, кстати, тоже пытались запретить в момент появления — опасались, что мир, каким они его знают, изменится безвозвратно.

На деле фейсбук, твиттер, инстаграм, снэпчат и тиндер стали нашими новыми реалиями, с которыми, хотим мы этого или нет, нужно мириться, а еще лучше — работать. Проблема не в том, что это нужно делать, а в том, что мы просто не понимаем как. Все мы пока словно слепые беззащитные котята, которые познают мир методом проб и ошибок и для которых эти самые ошибки особенно болезненны. С другой стороны, перед нами стоит восхитительно увлекательная задача: сформировать новые правила общения, установить новый этикет мира соцетей. Он во многом похож на универсальные принципы «реального» общения: не раскрывать чужую информацию без согласия (аутинг), не подстрекать забавы ради (троллинг), не заниматься кибертравлей, совсем как травлей вне интернета, и так далее.

Благодаря соцсетям как никогда просто формировать и поддерживать отношения: что дружеские, что романтические, а вот хранить их в тайне — куда сложнее. Лайки стали новым универсальным стимулом, вплоть до того, что можно развить зависимость от постоянного одобрения. Обратная сторона постоянной связи или иллюзии этой связи с миром вокруг приводит даже к болезненным состояниям, в первую очередь связанным с низкой самооценкой. Как и с любым многогранным явлением, пользы от социальных сетей столько же, сколько и вреда: помогая с налаживанием общения, доверия, поиском своего места в мире, соцсети одновременно склоняют нас к меньшему количеству физической активности и стимулируют негативные эмоции вроде ревности.

Фейсбук, короля всех соцсетей, принято обвинять в поощрении эксгибиционизма, даже в такие социально важные моменты, как акция #ЯНеБоюсьСказати. Все, что попадает в него, действительно оказывается на виду, даже если это поле близких друзей и знакомых. В России социальная сеть стала к тому же важным социально-политическим полем действия: для многих это не просто место для фотографий семьи, но площадка для официальных заявлений, место для налаживания рабочих связей. Мы строим призму, через которую нам хотелось бы, чтобы нас воспринимали — не замечая, правда, многих мелких вещей, к которым нас обязывает механика соцсети. Так, лайки становятся не просто мимолетным одобрением, а выбором стороны конфликта, а реакция на пост или ее отсутствие — одинаково громким политическим заявлением.

То, что соцсети неизбежно сталкивают нас с тем, что раньше осталось бы скрытым, можно воспринимать как беду. Действительно, это объем информации, который мы подчас не в состоянии обработать (нужны ли вам именно сегодня и именно сейчас эти фото чужой собаки на даче?), подчас — болезненной (как насчет фото бывших?), которая встраивается в один информационный поток с репостами мировых новостей, приглашениями еще на пять вечеринок в субботу и известиями о том, кто что съел, что подумал и куда сходил. Это уже не стереотип про «эмиграцию в интернет», это и есть столкновение с реальной жизнью — просто искусно отфильтрованной, и не совсем вами. Вместо того чтобы строить догадки и фантазии, вы знаете хотя бы относительно наверняка: эта собака живет лучше вас, да и у бывших все в порядке. Конечно, мы видим лишь часть реальности. Но это по-своему может сыграть на руку: так мы вынужденно сталкиваемся с ее неконтролируемой и непредсказуемой версией, оказываясь со своими страхами и проблемами лицом к лицу.

Цитата дня:
«Гуманитарные науки вроде как не нужны»

Корреспондент образовательного портала «Мел» взял интервью у известного журналиста Николая Сванидзе. ВОС публикует отрывок о состоянии российского образования и мнение спикера по поводу уроков православия и ЕГЭ.

«Российские учителя находятся в положении Золушки»: Николай Сванидзе — о том, почему России не нужны гуманитарии , «Мел»

О состоянии российского образования

Самая главная проблема нашего современного образования в том, что ему уделяется очень мало внимания со стороны государства, в частности, финансового внимания. Слабо финансируется образование, слабо финансируются те люди, которые несут это образование — то есть весь преподавательский и педагогический корпус. В результате образование просто чувствует себя Золушкой.

Недавно госпожа Голодец сказала, что 65% нашей молодежи не нуждается в высшем образовании. Это очень важное и тяжелое заявление. То есть — «ребята, идите к станку, слишком много образованных нам не нужно».

Особенно эта линия отражается на ситуации с гуманитарным образованием. Точные науки находятся в лучшем положении, поскольку они имеют какой-то конкретный прагматический выход — на производство, в частности на военное производство. И поэтому государство чувствует, что совсем без них не обойтись. А гуманитарные науки вроде как не нужны, потому что за идеологию у нас сегодня отвечают телевидение и церковь.

При советской власти точные науки отвечали за оборону, а гуманитарные — за идеологию. Поэтому и то и другое образование было востребовано

А сейчас работают «в короткую». Занимаются только теми направлениями, которые обещают скорую отдачу.

Кроме того, есть очень большая проблема, связанная с зарубежным финансированием, которое по чисто политическим соображениям резко обрезано. Фонды, которые в течение долгих лет поддерживали какие-то образовательные и научные направления, сейчас не имеют возможности функционировать в России.

Есть еще один момент, крайне важный и тяжелый — это очень плохая ситуация с Академией наук. Падает престиж науки в обществе, падает престиж самого занятия наукой. Научный работник получает мало денег, положения в обществе у него невысокое. Все это снижает шансы на то, что молодежь пойдет получать высшее образование.

Об уроках религии в школе

У нас светское государство, поэтому я бы не навязывал никакие уроки религии. Мне кажется, это имеет смысл делать только факультативно. В противном случае это даст обратный эффект: у значительной части людей, у целых поколений отобьет всякую охоту воспринимать веру в бога. Когда в Российской империи были уроки Закона Божьего, очень большая часть людей относилась к церкви без уважения. Учительство, преподавание — это тоже талант. Представляете, какие нужно кадры воспитывать — преподавателей религиозных дисциплин. Откуда они возьмутся, будут ли они талантливы, будут ли любить детей?

Еще один вопрос — в какой мере это сочетается с законами Российской Федерации? Россия — страна многоконфессиональная. И разбивать детей по религиозным взглядам, чтобы православные и мусульмане, дети из одного класса, смотрели друг на друга волком — я считаю это не только бессмысленным, но и вредным.

О Едином государственном экзамене

Постепенный уход от ЕГЭ как критерия оценки работы административных органов и школ — это правильно. Потому что у нас так система устроена: если оценивать губернатора по результатам ЕГЭ в регионе, то у него будут всегда отличные оценки. У ЕГЭ в гуманитарных дисциплинах я перспектив не вижу. При огромном массиве информации, который сейчас имеется, — несопоставимом массиве с тем, что было, когда я в 60-70-е годы учился в школе — усвоить ее всю невозможно. Поэтому главная задача школы состоит не в том, чтобы впихнуть ребенку в его несчастную черепную коробку максимум информации, которая его просто раздавит и очень скоро вылетит оттуда. Задача — научить думать и получать, добывать ту информацию, которая ему нужна. А ЕГЭ думать не учит. Натаскивание на ЕГЭ (а в наших условиях получается реально «натаскивание на ЕГЭ») не способствует улучшению работы головного мозга учащихся. Это начетничество.

Что касается будущего ЕГЭ, то, мне кажется, это вещь интересная, и не мы его придумали, но возможности его применения достаточно ограничены.

Цитата дня:
Старшее поколении об откровенных нарядах западных звезд

«Афиша-Daily» выпустила материал, в котором представители старшего поколения рассуждают о современной моде и, конечно же, обсуждают наряды звезд. ВОС публикует мнения нескольких респондентов.

«Эта ваша Рианна никуда не годится»: старшее поколение — о кумирах молодежи, «Афиша-Daily»

Любовь Николаевна, 68 лет

«Слышала я об этих Кардашьянах. Не люблю их, не люблю попсу, вообще не люблю все, что выпирает наружу. Это же просто закомплексованные люди. Если больше нечем выделиться, начинают сережки в нос запихивать. Я выступала на Первом канале в «Минуте славы», я и до этого телевизора старалась избегать, а после того как там сама побывала, вообще хочу его выкинуть. Там все вранье, все неправда, все лажа. Как сказал Никита Михалков, которого я обожаю: «Зачем же постель вытаскивать на люди?» А на телевидении только это и делают.

Я люблю классические наряды, одно время даже очень увлекалась модой — Карла Лагерфельда знаю, да. Когда я работала в художественно-документальной редакции, моя знакомая ругала свою дочь, которая сдала экзамен на 4, за то, что та пришла к преподавателю в синей блузке и зеленой юбке. Вчера с другой приятельницей были на выставке Льва Бакста, а там на одной из зарисовок — зеленое блюдо на синем фоне. За что бедную девочку бранили? А только что я встретила на улице молодую даму в обтягивающих синих джинсах и зеленом боди с кружевами на спине. Так вульгарно!

Закрытая одежда позволяет только догадываться о содержании, а в открытом платье большее внимание начинаешь обращать на детали, торчит у нее грудь или еще нет. И весь ансамбль забывается в мгновение ока. Во всем должна быть мера. Когда в XVIII веке женщины лодыжку открывали, мужчины трепетали. Сейчас женщины настолько открылись — со всеми прокладками, со всеми этими платьями, — что мы потом удивляемся, почему мужчины импотенты».

Ирина Валентиновна, 58 лет

«Мне кажется, платье с кроссовками вообще не сочетаются. Я предпочитаю классический стиль. Если на вас платье или юбка, то на ногах должны быть шпильки, что бы ножку визуально удлиняло, изящно выглядело. Кроссовки все-таки спортивная обувь. Девочки должны ходить на каблуках. Тут есть моменты медицинского плана, ну и это красиво, безусловно. Главное — это общение, как человек ведет себя в обществе, а не то, что его можно сразу увидеть в толпе, потому что он один в перьях».

Инесса, 76 лет

«Как мне нравится Ким Кардашьян! Я ее знаю. Очень красивая. Такие глаза выразительные, изумительно! Я 20 лет прожила в Америке, в Нью-Йорке, была в Париже и могу точно сказать, что американцы очень плохо одеваются. Могут надеть чудесную бархатную юбку с кроссовками 41-го размера. В Нью-Йорке все в кроссовках, в рваных джинсах! Я ненавижу рваные джинсы. Может, это и модно, но женщина должна оставаться женщиной. А в Москве все такие красивые, я поэтому и вернулась. В Москве намного лучше одеваются, чем в Париже, но я уже так не могу. Хотя одежда Christian Dior мне нравится, я бы носила, мне она подходит».

Цитата дня:
Бирюлево наносит ответный удар

«Афиша-Daily» превосходит сама себя: после скандального круглого стола с жителями Патриков (краткое содержание можно узнать из нашего теста), где те обвинили жителей окраин во всех смертных грехах, корреспонденты журнала отправились в отдаленные районы Москвы, чтобы услышать мнение другой стороны. Мы публикуем два рассказа жителей Бирюлева. Да кому нужен ваш зассанный центр!

Жители Бирюлево, Выхино и Гольяново — о своих районах и Патриарших прудах, «Афиша-Daily»

Артур, 31 год, руководитель отдела продаж бетонной компании, Западное Бирюлево

Я родился в Бирюлево. Мои родители — коренные москвичи и тоже живут здесь. Все считают местных жителей маргиналами. В этом виноваты СМИ. Но меня даже устраивает, что они поддерживают имидж Бирюлево как самого плохого района Москвы: так сюда приезжает меньше людей.

Бирюлево на самом деле очень хороший район: здесь зелено и тихо, не то, что на Патриарших. Благодаря статье «Афиши» о Патриарших, правда, захотелось туда сгонять, не из-за злости: я ведь раньше и не знал, что там клубная мекка. В подъездах писают во всех районах, но в центре дворы закрыты на шлагбаумы, подъезды — на домофонах и охраняются консьержами. Так что писает тот, у кого есть пароль и ключ.

Что меня беспокоит в Бирюлево, — это снос гаражей. У меня было охраняемое место в гаражном кооперативе, в прошлом году ракушку снесли. А у меня прямо со двора украли машину. Безопасно припарковаться больше негде.

Мои друзья, живущие в этом районе — коммерческие директора, руководители отдела продаж, менеджеры, почти у всех высшее образование. Я закончил Плехановскую академию. Но соседского сообщества, как такового здесь нет. Хотя, когда в 2013 году убили Егора Щербакова, моего знакомого, мы очень быстро собрались — хоть каждый живет сам по себе, все друг друга знают. Овощебазу, которая по сути была городом в городе со своими нравами и полицией, убрали. Богатые иностранцы, армяне и азербайджанцы, уехали, а приехали бедные и немного дикие — из деревень.

Анастасия Антонова (40 лет), продавец, Западное Бирюлево

Конечно, жители Бирюлево ездят специально писать на Патриаршие — тут ведь проблемы с канализацией. А если серьезно, то половина жителей Бирюлево — те, кто когда-то переехал из центра. Мы продавали небольшие дорогие квартиры там, и покупали недвижимость здесь. Я с «Полежаевской», а Настя — с Пятницкой.

Мы гуляем в дендропарке, загораем на пруду — не в каждом районе полежишь на траве в купальнике — в центре это неприлично. Кроме этого, здесь мало машин. Не хватает только кафе. Хотелось бы знать, почему их нет и посидеть толком негде. Торговый центр на весь район один, «Бирюза» — и то так себе, одно название.

Цитата дня:
Каково жить человеку, который выглядит моложе своих лет

Редактор Wonderzine написала колонку о страданиях из-за своего слишком юного вида, не соответствующего реальному возрасту. ВОС публикует отрывок о борьбе со стереотипами.

«Куда тебе»: Как жить, когда ты выглядишь младше своего возраста, Wonderzine

Любые стереотипы вредны потому, что отрицают разнообразие мира и тем самым лишают нас эмпатии. Что вы видите, глядя на меня? Набор ваших собственных представлений о мире. Никто не может по-настоящему понять незнакомого человека, и ровно для этого мы пользуемся стереотипами — они упрощают наше мышление, разгоняют его скорость. Однако это всего лишь инструмент, как и любой другой, его нужно использовать с умом, не подменяя одним только им весь сложный процесс осмысления. Видя в незнакомце не человека, а набор стереотипов и останавливаясь на них, мы лишаем себя попытки почувствовать что-то к окружающим. Все мы — это куда больше, чем набор наших свойств, человек устроен, как это ни банально, сложно и многогранно. 

Моя борьба со стереотипами началась еще до моего рождения. Внешне я очень похожа на маму, и она сталкивалась со всеми теми же проблемами и тридцать лет назад. Лучшая подруга-ровесница не позвала ее на свою свадьбу, аргументировав это тем, что мама «еще ребенок» — потому что у нее, как у меня, «смешной» курносый нос. Когда я родилась, маму игнорировали в детской поликлинике, потому что не верили, что я — ее ребенок. В лучшем случае ее принимали за мою сестру. Эти истории продолжились уже в моей жизни. В школе я всегда стояла последней в ряду на физкультуре (зачем вообще выстраивать детей по росту?), постоянно выслушивала насмешки из-за своего размера, а с возрастом — мизогинные комментарии от мальчиков и мужчин на тему своей «неправильной» фигуры. В этом году, пытаясь попасть в больницу, я получила в свой адрес снисходительное «ну иди, иди, девочка» от медсестры, которая не верила, что я знаю, куда иду.

Это симптоматично и это происходит постоянно. Я едва ли вспомню все подобные истории, их было так много, что они слились в одно стойкое ощущение удушья. Особенно тяжело сталкиваться с казенным миром России вроде паспортных столов и больниц. Там мне обязательно хамят все: от ожидающих до принимающих. Правда, как только выясняют, что мне скоро тридцать, впадают в замешательство — наглядная иллюстрация «ожиданий и реальности». Такая динамика особенно обидна: почему же я не заслуживаю того же обстоятельного спокойного тона общения, если мне на N лет меньше, чем вы думали? Печальным образом такое положение вещей сформировало и мое представление о мире: теперь я все время подсознательно жду оценки по возрасту ото всех, проецируя уже свой стереотип на людей вокруг.

Я не одинока в своей проблеме. В то время как полмира мечтает оказаться на месте Бенджамина Баттона, те, кто всегда выглядит «более юно», мечтают о совсем других вещах. На Западе люди сталкиваются с похожими трудностями: например, журналистка рассказывает, как ее не принимают всерьез на работе из-за ее внешности. Интернет полнится списками в духе «10 проблем, которые знают все юно выглядящие люди», и проблемы эти довольно серьезны. Людям по всему миру тяжелее наладить отношения cо своими ровесниками (романтические, да и не только), найти работу, успешно заниматься ею и заслужить уважение просто потому, что их внешность не отвечает стандарту по умолчанию.

Отчасти унизительное отношение к юным — это история о насилии. Не только незаметном и бытовом, в едких комментариях и насмешливых ремарках, но и вполне физическом. Как часто вы видите кричащих на своих маленьких детей родителей? Замахивающихся на них? К несчастью, у нас до сих пор нет культуры порицания родителей, применяющих физическое насилие и шлепки к детям, зато живее всех живых культура наказаний. Меня не расстраивает, что я выгляжу совсем не так, как ждет общество от 30-летней женщины: мой внешний вид — это результат биологии, которую я не хочу менять, и моего выбора, который я делаю в соответствии с моими предпочтениями. Меня расстраивает, что в нашей культуре остается нормой грубость к детям и, автоматически, всем, кто их напоминает. Ни дети, ни взрослые не заслуживают такого отношения — и те и другие достойны уважения просто потому, что они есть.